Для меня искусство делится на три части. Изобразительное искусство есть трех уровней. Первый уровень – это произведения искусств, годящиеся для хранения в лучших музеях мира, созданные выдающимися художниками, яркими авторами. Неважно, кто автор, главное – что изображено. И это автоматически является музейным предметом.

Второе – арт-дизайн. Я готов повесить это в кафе, ресторане, туалете, в гостиной, квартире. Это никогда не попадет в музей. Но это написано профессиональным художником, обладающим высшим образованием и прошедшим все необходимые этапы развития, который не является талантливым; или он не умеет доделывать продукт до конца; или он играет в китч.

И третий уровень – самый низовой – это холст с маслом. В данном случае, неважно, это глина, карандаш, пластилин, графика. Это любой человек (имеющий или не имеющий образования), создавший некий продукт, который вышел на рынок, и, возможно, даже был продан, но не имеет ни художественных ценностей, ни эстетических. При этом, он может быть продан за внушительную сумму. С точки зрения финансов, холст с маслом легко может стоить дороже, чем работа, которая попадет в музей. И в этом нет никакой дискриминации. Великий художник может не стоить хороших денег в моменте, но попадает в Третьяковскую галерею, а обычный человек может продать свою работу за не один миллион, и не только рублей.

Есть такая гениальная фраза: «Show must go on». И именно это – самое интересное. Неважно, делаешь ли ты выставку, придумываешь, открываешь, продаешь ли картину или договариваешься о художественном проекте (как, например, скульптурный симпозиум). Любой этот момент связан с качественным действием, которое есть только у тебя в голове. И только потом люди приходят и говорят: «Да, это красиво!»… Ну, или не говорят. Любое наше действие – это эмоция человека, который потом приходит, смотрит, видит, чувствует.

Если говорить о том, кто такой художник… Это очень интересный момент. В современном мире (когда все сидят в телефоне, компьютере и так далее) художник – это одна из редких профессий, которая создает добавочный продукт в виде предметов искусства. Куратор в данном случае чуть менее интересная часть моей жизни, поскольку, как только выставка заканчивается, ее нужно разобрать, увезти и так далее… И я в этот момент часто нахожусь в глубокой печали, потому что мне так нравится то, что мы сделали, что жаль убирать, снимать, ломать застройку, отдавать картины или скульптуры художнику вместо того, чтобы они продолжали оставаться в этом классном пространстве.

Что же до слова «галерист», это такое громкое слово в России сегодня. Арт-рынок в нашей стране только зарождается. И то, что мы делаем – это установление некоего нового механизма популяризации российского искусства для внутреннего пользования. Любая галерея, будь она в Иркутске, Новосибирске или Москве, нужна в первую очередь именно в этом городе.

С одной стороны, это большая удача, но, с другой стороны, и определенная проблема. Не так много сегодня галерей, у которых получается продать искусство. Не так много людей, которые готовы купить искусство. Но то, что делают галеристы, искусствоведы, художники, кураторы в начале XXI века в России – это то, что создаст некий новый мир. Я вообще считаю, что искусство – это новая нефть для нашей страны. То количество качественного продукта, создаваемое художниками с высоким профессиональным уровнем, не предложит ни одна другая страна в мире. Это моя личная позиция.

Могу сказать, что для меня как для историка искусств, главное – понимание терминологии. И в терминологии у меня подход такой: все, что было сделано в послевоенное время (до 90-х годов) – это было такое протозарождение, предренессанс того, что последовало за этим. Начиная с 90-х годов, когда стало можно изобразить библейские сюжеты, обнаженных женщин, и многое другое – художник может себе позволить изображать все, что угодно именно так, как он видит. Я сейчас говорю не про политические высказывания. Это совсем другое – весь этот концептуализм и «игра в политику» к искусству не имеет никакого отношения. Это моя позиция как искусствоведа. И для меня это правда важно. Потому, что люди, которые играют на моменте сегодняшнего дня, чаще всего проигрывают завтра.

Художники, которые создают ценности – эти ценности не меняются. И, если ты написал свой автопортрет уровня Леонардо да Винчи, он всегда будет висеть в музее. Независимо от того, насколько ты пробивной художник. А китч (да еще и на политическую тему) нужен только сегодня. В этом нет никакого художественного уровня, профессионализма. Зачастую, даже и ремесла. Потому что художник – это 90% ежедневного труда, и только 10% – талант.

Следующее, что для меня важно – наличие профессионального высшего художественного образования. Я не принимаю, не приму никогда в жизни, что появился Ломоносов, который, не умея рисовать, создал художественный шедевр. Такого быть не может. Почему? Для того, чтобы это произошло, тебе нужно, как минимум, знать анатомию человеческого тела; уметь рисовать глаз, нос, руку и другие части тела; понимать, что такое цвет, колористика, и как сочетаются цвета. Если ты этого не понимаешь, то, зачастую, это даже не арт-дизайн, а холст с маслом в лучшем случае. Я не считаю художником человека, который смог зайти в магазин, купил там холст с маслом, кисточку, баночку для воды, и что-то там накрасил. Для меня художник – это человек, который потратил огромное количество времени на то, чтобы создать то или иное произведение, включая: чтение книг; получение новой информации; обязательно – постоянное посещение художественных мероприятий и выставок, музеев, галерей по всему миру. Когда он начинает что-то красить, даже окончив университет, училище, и не знает историю искусств и все, что было до него, то любой предмет, который он изобразит – он уже был. Даже на примере «Черного квадрата» Малевича. Мы с вами не можем поспорить, что это хорошее или плохое произведение. Это данность, что это великий художник, великое произведение своего времени. Но! Малевич не был первым, кто его нарисовал. Не был человеком, который придумал «Черный квадрат». Даже его современники – художники русского авангарда второго эшелона (Попов, Суэтин, Чашкин и другие) – и до него уже изображали футуризм с кубистическими предметами, в том числе и с черным квадратом. И, когда Малевич впервые показал «Черный квадрат», многие из них сказали: «Так я же уже нарисовал это». А его ответ был: «А я первым показал». И здесь мы приходим к тому, с чего начали – show must go on.

Существование в искусстве – это постоянный многогранный процесс. Если вы сделали одну выставку за год, то вы – не куратор. Это для вас – всего лишь развлечение, а основное занятие совсем другое. Чтобы сказать, что ты – куратор, у тебя должно быть множество профессиональных выставок с определенными техническими заданиями, в которые входит и подбор художников, и подбор площадки, и придумывание композиции, и многое, многое другое. Это должно происходить постоянно. Как и художник должен красить картины ежедневно. Если художник раз в год накрасил холст, он не является художником. Это в лучшем случае можно назвать красивым словом «арт-терапия». Тут хочется процитировать академика и народного художника РФ Ивана Леонидовича Лубенникова, который был профессором МГАХИ им. В. И. Сурикова. Он монументалист, известен оформлением станций метрополитена в Москве, в Париже, и многими другими проектами. Его однажды спросили, сколько времени он рисовал одну определенную работу. Он ответил: «Всю свою жизнь и один день». Чтобы дойти до создания этого предмета, ему потребовался весь опыт, который он накопил за всю свою предыдущую творческую, художественную профессиональную жизнь.

Давайте тогда разберем термины, которые имеют отношение к коллекционированию. Первое – это «собиратель»: «Я собрал у себя в квартире предметы изобразительного искусства, культуры, декора в таком количестве, чтобы моя квартира была полностью заполнена красивыми вещами». Это – собиратель. Таких людей достаточно много. Например, вы приобрели первую квартиру. В нее вы купили «Икею», потом вы купили ампирную мебель. К ампирной мебели вы уже выбросили фотообои, и купили трех «Шишкиных» и четырех «Айвазовских». Но в дальнейшем вы не собираетесь продолжать собирать «Шишкиных» и «Айвазовских», вы остановились. Вы – собиратель.

Коллекционер – это человек, который зачастую имеет намного больше работ, чем может повесить у себя на стенах дома. Коллекционер – это человек, который не по совету кого-то собирает работы, а имеет контакт со многими арт-дилерами и галеристами, которые предлагают ему те или иные произведения, знает лично многих художников, интересуется искусством в большей степени, чем художники и кураторы, бывал и имеет возможность регулярно посещать в огромном количестве музеи по всему миру, а также крупнейшие международные арт-события. И он собирает коллекцию так – например, ему нравится Дмитрий Дмитриевич Жилинский или, скажем, Зураб Константинович Церетели. Но он не собирает работы только этого художника. А собирает художников его круга – тех, кто творит в близкой с ним направленности. Коллекционер зачастую может выступать спонсором их выставок и издания их книг. Жизнь коллекционера – это жизнь человека, который готов постоянно взаимодействовать с искусством и людьми, организациями, которые в нем работают. Например, коллекционер может быть спонсором Пушкинского музея или Третьяковской галереи. Может подарить двадцать работ из своей коллекции, если об этом попросит сам музей. Но, человек становится коллекционером, скорее всего, из покупателя, который приходит и развивается одновременно с первой своей покупкой в жизни. Когда вы прежде не встречались с искусством, то изначально вам, наверное, понравится тусовка, публика, атмосфера. К вам подойдет кто-то, и объяснит, что «этот холст с маслом лучше того холста с маслом». А на следующий день вы узнаете, что одна из этих работ была Шишкина, а другая – Васи Пупкина. Затем вы идете в Третьяковскую галерею. Возможно, слушаете или читаете книги и другие экспертные источники информации, знакомитесь с галеристами, искусствоведами, кураторами. А дальше каждый коллекционер находит свой путь в искусстве.

Есть еще арт-дилеры. Это люди, который зачастую имеют свою обширную коллекцию, но со временем ее продают, меняют – и этим зарабатывают на жизнь. Они существуют благодаря искусству, но коллекционерами их называть неправильно.

Это образ жизни. Вообще, искусство трудно называть бизнесом, на искусстве сложно заработать, в искусстве можно только жить. И это – главная парадигма для всех, кто хочет начать заниматься изобразительным искусством, культурой, кураторством. Человек должен помнить, что этим нужно жить.

Что касается коллекционера… Нужно понимать, что главное – не деньги. Главное – это интерес, понимание круга художественных произведений и самих художников, и осознание, что он сам из этого хочет. У коллекционера нет задачи заработать на этом или разбогатеть. Если человек спрашивает совета, картину какого художника купить, так как она точно станет дороже – это спекулянт. Эти люди не являются коллекционерами. Если человек за свою жизнь продал одну-две-три картины, собирая сотни, то он не спекулянт, а коллекционер, который понимает, что ему на определенном этапе перестал быть интересен художник Иван Иванович Иванов, и стал интересен художник Василий Васильевич Васильев.

Да. Покупая, зачастую, еще больше работ других авторов. Люди, которые приходят со словами: «У нас есть коллекция, мы хотим ее продать», – это, как правило, те, кто в прошлом «по дешевке» что-то купил и дожидался момента, чтобы продать.

Конечно. Но для этого у собирателя должен быть некий толчок, повод для развития в искусстве. Зачастую этого не происходит, людям достаточно того, что они облагородили свое жилище, и на этом они ставят точку. Не в силах признать, что некоторые картины они купили в прошлом, и сейчас они уже им не нравятся. Нужно иметь готовность убрать такую картину, и повесить на ее место что-то хорошее. Мало, кто созревает до этого, правда.

«Насмотренность» – это слово, которое главенствует сегодня для любого художника, искусствоведа, куратора, коллекционера, собирателя, дилера и галериста. Насмотренность – это постоянное посещение музеев, выставочных залов, и не только в том городе, где ты живешь. Если я еду за границу, то я еду не только купаться и загорать на море, а ходить по выставкам, музеям, биеннале. Это намного важнее. Причем, если от современного искусства глаз устает, то ты можешь зайти посмотреть искусство другого времени – например, античность, из Средневековья, из эпохи Возрождения – отдохнуть, и потом вновь вернуться к современному искусству. Мы не можем сказать, что посмотреть определенное число музеев и экспонатов – достаточно. Зачастую, целыми днями, когда ты ходишь по музеям и выставочным пространствам, у тебя машинально работает некое рефлекторно-машинальное восприятие, о котором ты можешь не задумываться. Но, если ты даже бегом прошел Лувр, то на следующий день тебе гораздо проще оценить тот или иной предмет.

Самая большая проблема современных художников (не в Москве, не в России, не в Париже – а вообще во всем мире) – когда у них на каком-то этапе появляется «настольный» художник, и они начинают жить только им. Из-за этого действительно можно писать картины под восхищением от Малевича, но ничего хорошего при этом не придумаешь. Чтобы стать сильным художником, кроме ремесла и трудоголизма, постоянной работы, тебе нужно очень много всего изучать и постоянно в это вникать.

Если вы хотите нарисовать, слепить, или каким-либо другим образом изобразить Федора Михайловича Достоевского, вы должны сначала прочитать всего Федора Михайловича Достоевского. Если вы хотите стать маринистом, вам недостаточно сфотографировать море и разрисовать фотографию на холсте. Вам действительно сначала нужно погрузиться в творчество всех тех художников, которые изображали море до вас, и понять, что нового вы можете нам продемонстрировать. Нам не нужен посредственный третий или четвертый Айвазовский. Нам не нужен Кубин, даже не нужен десятый Кандинский. Нам не нужно цифровое NFT того, что у нас уже висит в музеях. Художник становится художником, когда, условно говоря, с закрытыми глазами экспертное сообщество может сказать: «О, да, это – Леонид. А это – Николай». То есть, когда уже проявляется авторское лицо.

Я считаю, что молодые художники – это художники лет до сорока-сорока пяти. Моя градация по молодости немного выше, чем принятая у нашего государства – по причине того, что профессиональный художник к тридцати годам только заканчивает свое профессиональное обучение. Дальше еще лет пять-десять художнику требуется, чтобы признать, что он художник. Внутренне. «У меня что-то ничего не получается, что-то у меня никто ничего не покупает, я такой несчастный, пойду-ка я в «Связной» продавать смартфоны». Или заправлять на бензоколонке машины. Этот период полураспада – это период сорока лет. Когда ты уже стопроцентно понимаешь, что вся твоя жизнь в искусстве, и ты живешь именно так, и не иначе.

Мы с вами рассматриваем историю искусств, музеи, выставочные площадки как единое целое. И, если художник не вписывается в парадигму современного мира, то он никому не нужен. Что такое вписываться в парадигму современного мира? Это когда мы с вами видим, понимаем, ощущаем, что определенный герой не интересен. Он вторичен, третичен, художественно не реализован с точки зрения умения рисовать. Потому что Пикассо, Кандинский и многие другие учились в институте, умели рисовать, учились у учителей. Это не самоучки, и великих самоучек в искусстве нет. Тот пиар, который сформирован вокруг Бэнкси, например, совершенно не про искусство. Он, опять же, про определенную политику.

Конечно. Но, эти темы остры сегодня. Послезавтра все забудут, кто такая британская королева, а послепослезавтра забудут и все творчество Бэнкси. Эти лейблы являются таковыми ровно до того, пока это поколение не переходит в следующий парадигму времени. Условно говоря, когда тебе 25 лет, и тебе прикольно посмотреть на обезьянку в виде королевы – это одно дело. Но в 50 лет тебя это уже не трогает. А тем, кто приходит на смену, это тем более не интересно, потому что королева умерла.

Да, а нынешний Бэнкси уже не будет говорить с ними на одном языке, поскольку он уже не будет являться их героем. Это, опять же, совсем не про искусство. Что угодно – арт-дизайн, перфоманс, хайп. Это глобально одноразовые и секундные темы. Если вы придете в Лувр или Прадо, Пушкинский музей или Эрмитаж, ценности не поменяются с годами. Все понимают, что Моне – это Моне, а Рембрандт – это Рембрандт. Если вы скажете: «Да ничего особенного, так себе», – то на вас посмотрят и подумают, что это вы «так себе», а не великие художники. А все, что касается хайпа… вы хотели бы ездить на BMW 1990-го года? Нет – это просто старый автомобиль. Вот весь хайп – он обязательно станет старым.

И в этом, наверное, главные задачи современного художественного мира. Во-первых, созидать такой продукт, который бы конкурировал в истории искусств со всем остальным. Второе – развивать и поддерживать вневременные ценности и культуру, а не играть на ежесекундных порывах и перфомансах.

Очень просто. Большинство художников являются моими друзьями. Это те, кто для меня адекватны как люди, и при этом являются хорошими профессиональными художниками. Адекватность человека очень важна для отбора. Мы занимаемся очень сложным делом. И, когда художник вместо того, чтобы проявить поддержку и понимание, начинает истерики, этот художник точно нам не нужен – пусть дальше сидит и голодает. Нам нужны только те художники, которые могли бы себя держать в руках. Я не в шутку это говорю, потому что встречается в нашей сфере достаточно много истериков и психов. А мы не психологи. Мы должны работать с государством, покупателями, коллекционерами, а не заниматься арт-терапией и лечением тех или иных художников.

Имея около семи тысяч художников в Москве, набрать своих две-три сотни ярких и качественных художников нам удалось. Часто во всем мире галереи работают с десятью-двадцатью авторами. Я категорически против такого подхода. Мне кажется, что все-таки нужно давать возможность демонстрировать свое искусство каждому художнику, который этого хочет, но уже дальше мы делаем достаточно четкий отбор. Надо нам или не надо? Почему не надо? И почему – надо?

Зачастую хочется сделать кому-то большую персональную выставку в Третьяковке, а кому-то – нет. И это – внутреннее ощущение, что определенный художник будет лучше висеть в Эрмитаже, а какой-то – в Третьяковке. А другого достаточно показать, например, в Новосибирске. Это некая интуиция, где что интересно, и где что именно «зайдет». Мы же с вами понимаем, что человек, которому нужен трактор, не станет покупать велосипед. Также, каждый художник имеет определенное творчество, которое ложится на тот или иной музей или выставочное пространство. Поэтому, стараешься каждый раз взять определенного автора, и использовать его точечно в том пространстве, и теми профессиональными задумками, которые будут оптимальны. Соответственно, так и в BARANOV Gallery – каждый месяц мы представляем новую выставку, иногда даже не одного автора, а двух (и даже более), и рады видеть всех неравнодушных к искусству гостей.